Роман Носиков поставил себя на место грузин. Представил себе, что у него бизнес, например, с американцами. Ну, например юридический. Да хоть бы и гостиничный.
Стал бы я требовать от клиента соблюдения ритуалов по отречению от американских злодейств? Соблюдения дресс-кода? Чтоб никакой звездно-полосатости, никакого Обамы, Трампа или Рейгана на футболке? Признай, что Крым это Россия?
Мог бы я ему навредить или отказать в услуге, если бы точно знал, что он считает бомбардировки Сербии оправданными, Путина агрессором, а Майдан — революцией гидности?
Да ни в коем случае.
Единственная причина, по которой я мог бы отказать человеку в услугах — это его требования признать, что Майдан — революция гидности, а Крым не наш, потому что он мне деньги платит.
В этом случая «Извините, я не могу сотрудничать на таких условиях».
Во всех остальных «Вы имеете право на свое мнение, а я останусь при своем». Это отношение и есть залог того, что услуги будут оказаны профессионально, а деньги получены вовремя и вполне.
Если моего мнения спросят — честно отвечу, Крымнаш, а Майдан — это преступление как и много из того, что США делают в России и возле России.
И дело не в том, что хочется кушать. А дело в том, что любое другое поведение было бы унизительно и для меня и для народа, представителем которого я являюсь. Потому что претензии к частному лицу, вытекающие из политики его страны — это поведение терпилы, который пытается отыграться после драки и вместо драки.
Это как давать подзатыльники сыну своего недруга.
Это жалко. Это позор. Это подло.
Этим я ставлю его выше себя. А себя выставляю не человеком дела, а прислугой, истерящей от того, что из жадности или бедности приходится идти на такое унижение, как прислуживание ненавистному и презираемому человеку.
Это означает, что я в принципе не удовлетворюсь никаким его гарантиями и уверениями. Я буду его подозревать что он мне соврал. Мучится. И в конце концов подведу его. Запорю суд, договор. В случае с поваром — нассу в борщ. Потому что чувствую себя униженным самим фактом этого сотрудничества.
А я не чувствую себя ни хуже, ни слабее. Моя страна — не терпила и не пустое место. За Сербию взыщется еще. С кого положено. И за Майдан тоже.
Мне заниматься борщевой партизанщиной — это через самого себя, через свое жалкое поведение — Родину унижать.