Для начала всё же объясню, почему фильм «Блондинка за углом» это драма именно папуасская. (В связи с чем оно драма, и так понятно).
Общеизвестно, что в эпоху географических открытий и колонизации был распространён культурный обмен — всяческие туземцы отдавали свои богатства в обмен на хрестоматийные «бусы из стекляшек». Но и не только за бусы. Большим спросом пользовались европейские платья, изделия ширпотреба — шкатулочки, бонбоньерки, шляпки, парики. А испанцы-англичане везли домой золото. Это если вкратце и без трагических вариаций в стиле «Зачем аборигены съели Кука?»
В кинофильме про блондинку и угол мы видим уникальную картину — девушка из торговли поражает воображение старомосковских интеллигентов. Посмотрите, как астрофизик Порываев обращается с банальной банкой немецкого пива. Сначала он тупо смотрит на банку, спрашивает: «Что это?» Потом — пытается (совершенно в стиле дикарей) вскрывать банку зубами. При том — с неправильной стороны. Тумба-юмба же.
Когда девушка-мечта помогает учёному открыть банку, он вертит предмет в руках и констатирует: «Какая чудная штука…Я такое никогда не видел». Дёргает открывашку, пялится. На что Надя — Надежда! — отвечает: «Да ты вообще мало хорошего в жизни видел!»
В другом фрагменте — оголодавшее семейство (все — с высшим и очень высшим образованием) взирает на колбасы и разносолы, добытые Надей. Квадратные глаза. Удивление, граничащее с мистическим откровением. Как такое можно иметь у себя на столе?!
Но «колонизатор»-Надя продолжает доставать стеклянные бусы из рукава: зачем мучиться с неудобной плитой, когда можно купить фирменную плиту Kuppersbusch. «Открываешь кранТик — само зажигается». У неё всё так — и кранТик, и прилагательное «псисимистический» — вместо пессимистического. Зато она привезла блестящие, хорошо ограненные бусы. А ещё — пивка, колбаски и солёные орешки. Помните, как гуманитарная дурочка Регина даже в момент словесного поноса умудряется удивиться орешкам?
Надя-Надежда часто и восторженно произносит тирады о людях будущего: мы — люди будущего и вы — люди будущего. Несмотря на отсутствие Kuppersbusch-а. Но он наступит — тотальный Kuppersbusch. Если будете слушаться блондинку. Она — достанет, обогреет, утрёт нос. Уведёт в Прекрасное Далёко. Взамен она попросила самую малость — астрофизика Порываева, золото нации. Мозг. Неказист, немолод, зато — сокровище.
К середине 1980-х — а фильм вышел в 1984 году — массовое сознание и было таковым. Папуасским. Дети собирали вкладыши от жвачек. Дикари постарше — пустые банки из-под импортного пива. Взрослые папуасы — иной раз кандидаты наук и дипломаты — хвастались перед друзьями холодильником Rosenlew, а ещё — дверцей в «стенке» с заманчивым названием «бар». Там — всякое заграничное пойло. Невкусно, зато этикетки буржуйские. Женщины листали каталоги ширпотреба, по которым ничего нельзя было заказать, а их дочери тайком выдирали листы, чтобы вклеить себе в песенник.
Брат Надежды — Гена — катается по Москве 1980-х на подержанном Chrysler New Yorker 1973 года (если я ошибаюсь, исправьте). Но по любому — старьё. Однако для папуасов и этот рыдван — колесница богов.
Безусловно — финал агитпроповский, правильный. Гену берут с поличным. Порываев — вырывается. Надя бежит за ним на севера. Но что-то мешает поверить в такое будущее. Оно кажется каким-то ирреальным. Предутренний сон астрофизика.
Здесь показательно другое — Надя права. Она — человек будущего. Человек 1990-х. Когда учёные будут идти в грузчики, потому что НИИ закрыли, а тему — …тоже закрыли. Потому что надо учиться торговать. Произносить: «Нет проблем!», как Надя. Знать, как правильно открываются банки с немецким пивом. Простое папуасское счастье. Wind of Change. Новая песня о главном. Он не пройдёт, нет. Лучистый-зовущий-славный.